периодически, глядя из окна поезда на лесополосу, я рефлекторно оборачиваюсь.
яблони.
когда-то, ещё при советском союзе, на этих местах стояли домики работников станции. сколько лет нет ни домов, ни станций, ни деревень, при которых они находились, а яблони, вот, стоят.
(я помню один такой садик на месте старой остановки возле моей дачи. там росли белый налив и поздний штрифель, который казался нам чем-то невиданным и невероятным. огромные красные яблоки, вкусные, сочные, ароматные. мы таскали их и ели в ожидании электричек. потом станцию перенесли.)
читать дальше
(я вообще хорошо помню это место, может, оттого, что была тогда совсем ребёнком и проблемы с памятью начались потом.
помню две дороги, через лес и мимо деревни, которые потом сливались в одну, помню огромный камень, лежавший на перекрёстке (даже трактором его удалось только на пару метров откатить, этому оказались одинаково рады гадюки и отдыхающие, и те, и другие выползали на камень греться); помню кусок дороги с огромными лужами, который шёл по самому краю болота и перекладывался только на моей памяти раза три.
помню старое кладбище, оставшееся от какой-то из брошенных деревень, на котором всегда пахло гарью и сосной.
помню все грибные места. помню дорогу лонница-хлыстовка, которая тоже сейчас заросла, и сточную канаву у рельсов, которую переходили по бревну.
и поваленную ель, на которой сидело не одно поколение пассажиров. и вот эти старые яблони у заградительной полосы.
и запах - мазут, кора и сено. и самую каплю - болото с другой стороны.
болото тянулось узкой полосой между железной дорогой и одной из деревень, по прямой от станции до домов было максимум метров пятьсот, но идти приходилось в три раза больше за счёт обходных путей.
такая, прости, господи, лирика.
но на приметы прошлого вдоль дороги оборачиваюсь до сих пор.)