очередной старый текст
в доме сквозняк и подгорать умудряется даже кофе.
джинён полусонно жалуется на универ, и сынри вообще не понимает, почему тот пришёл с этим именно к нему, потому что между ними два часа разговоров на кухне и буквы в какаотоке, и это не то, что может называться особой дружбой, не то, что может называться дружбой вообще.
вступительные сегодня (боже мой, уже сегодня). прослушивание в агентство - тоже.
сынри пишет "верю в тебя" и подразумевает под этим "хочу".
ему неловко и одновременно смешно.
джинён забавный в хорошем смысле, он умный и взрослый, и его, сынхёновская, поддержка там, наверное, и не нужна,
а то, насколько джинён зависит от чужого мнения, он ещё просто не успел узнать.
кофе без сахара кажется неприятно горьким, дверь в комнату еле слышно поскрипывает и сынри ёжится от холода выбирая наименее помятую рубашку.
у джинёна выбор между музыкой и учёбой, а у него дурацкая школьная отработка, разговоры ни о чём и жёлтое окошко какаотока на исцарапанном экране.
сынри переводит телефон в беззвучный режим, но наушники всё равно достаёт.
"эй"
"ты как"
у джинёна там выбор всей жизни, в кои-то веки действительно всей, а у сынри подростковые метания, неуверенность в людях и неуместная привязанность к чужим сумасшедшими глазами.
глаза ведь не люди, их и за два часа на кухне можно узнать.
сынри пишет ему "верю в тебя" и подразумевает "хочу".
"к тебе" или "тебя" он не успел определиться, да и не собирается пока.
"эй, виай"
"не молчи"
поезд добирается из кванджу до сеула за четыре часа, под яркими буквами названия агенства ещё толпится молодёжь, и сынри думает, что почти не опоздал.
джинёново "верю в тебя" настигает его у самых дверей.